Цель жизни человека, несомненно, в достижении мудрости: теперь,
лежа на смертном одре, мы будем совершенно точно знать, что
напрасно всю жизнь принимали витамин Е
В 1992 году я впервые приехал в Лондон. Встретил меня мой коллега, с
которым мы перед этим некоторое время состояли в переписке, по имени
Дэвид Джемс. Дэвид поселил меня на третьем этаже дома своей мамы,
известной писательницы, и мы сели в садике побеседовать о жизни и
уговорить две бутылки паленого армянского коньяку, привезенные мною из
далекой России. Когда коньяк кончился, Дэвид приобщил меня к его
любимому сорту пива — «Хольстен». К концу вечера стало окончательно
ясно, что это мой астральный близнец: мало того что он родился за день
до меня и пользовался тем же ингалятором от астмы, но еще и использовал
ту же систему маркеров при попытке наладить новую изящную систему
клонирования генов в грибе Aspergillus nidulans. И к тому же косел ровно
с той же скоростью.
Но были у нас и серьезные мировоззренческие различия. Пределом моих
мечтаний было получить грант, уехать из Москвы в UK и заняться
чем-нибудь, почти никому на свете не нужным, неинтересным и
эзотерическим, например генетическим анализом у аскомицетов, и чтоб не
трогали. На следующий день с кривой от похмелья мордой я затворился в
лондонской телефонной будке со справочником «Желтые страницы» и начал
обзванивать фонды, и уже к вечеру мой план жизни стал реальностью. Что
касается Дэвида, он и так уже жил в Лондоне, занимался генетикой грибов,
и его никто не трогал, поэтому он метил куда выше: избавить человечество
от старения и смерти. Буквально через год он уже сидел где-то в Штатах и
занимался механизмами старения.
Механизмы старения, между прочим, удобнее всего изучать на примере
круглых червей (вроде Caenorhabditis elegans) — это самый простой
организм из тех, которые вообще способны стареть. С ними и начал
возиться Дэвид.
В те поры в науке господствовала свободнорадикальная теория старения,
предложенная Денхамом Харманом. Согласно ей, причина старения —
окислительный стресс. Есть, дескать, в живых клетках такие зловредные
молекулы, свободные радикалы, которые норовят отнять электрон у молекул
приличных, нужных и полезных. Со временем эти ограбленные молекулы
накапливаются, и, поскольку они больше не могут выполнять свою функцию,
организм портится и умирает. Эту порчу, как считалось, можно замедлить,
если вводить в клетки антиоксиданты, например витамин Е, которые отдают
свободным радикалам собственные электроны и существенно снижают их
грабительский аппетит.
Теория Хармана была общепринятой, и никто как-то не беспокоился, что
прямых экспериментальных подтверждений у нее маловато. Дэвид Джемс решил
восполнить пробел. Он взял своих червей и начал постепенно вводить в их
гены мутации, вследствие которых разные ферменты лишались своей
антиоксидантной сущности (то есть мутации были такие аккуратные, чтобы
сам фермент не испортить, а только помешать ему скармливать электроны
злополучным свободным радикалам, чтобы радикалы эти разозлились и
показали свою настоящую силу). В результате получилась порода червей,
абсолютно беззащитных перед свободными радикалами. Бедные черви были
обречены стареть стремительно, как вымирающая раса обитателей планеты
«Надежда» из романа Стругацких «Жук в муравейнике».
Но они стареть не желали. Напротив, они жили ровно столько же, сколько
обычные здоровые черви. Что-то не так? Может, не получилось что-то с
мутациями? Да нет, все получилось: черви действительно были напичканы
радикалами. Только радикалы эти ничуть не мешали их долгой и счастливой
жизни. Собственно, вот это первое изумление при виде результатов, не
лезущих ни в какие ворота, Дэвид Джемс испытал в своей лаборатории в
лондонском Imperial College еще в 2006 году. А совсем недавно получены
куда более наглядные результаты. Зигфрид Хекими и Вен Ян сделали другую
расу мутантных червей, накапливающих уж совсем чудовищные дозы
радикалов. И эти черви жили почти вдвое дольше обычных. А чтобы
сократить их жизнь до нормы, требовалось всего-то ничего: кормить их
антиоксидантами. Теми самыми антиоксидантами, которые как раз в те годы
американские диетологи рекомендовали нам потреблять в возможно более
высоких дозах, дабы продлить нашу жизнь. Продлить, ха-ха. А не наоборот.
Потом были и опыты на людях, вернее, опросы, поскольку, если кто-то
втемяшил себе в голову, что должен принимать десять витаминок в день,
ученые не в силах его переубедить. Зато ученые подметили небольшое — на
5% — увеличение ранней смертности среди тех, кто регулярно закидывался
витаминами, в особенности А, Е и бета-каротином. Другое забавное
исследование было посвящено связи употребления витаминов-антиоксидантов
с раком легких. Надо признать, что ни у обычных пациентов, ни у
отдельной группы заядлых курильщиков такую связь установить не удалось.
Однако она была очевидна у тех, кто, в дополнение к курению, еще и имел
дело с асбестом. Вот у них заболеваемость возросла в полтора раза.
Сейчас предполагается, что свободные радикалы на самом деле активируют
клеточные механизмы защиты и восстановления, и чем хуже условия среды, в
которых вы живете, тем эти радикалы, как ни странно, вам нужнее. В
принципе, свободнорадикальную теорию старения можно считать
похороненной. Всю историю в интерпретации Дэвида Джемса можно прочитать
в последнем Scientific American.
Прежде чем выбросить в мусорную корзину вашу коробочку с
витаминами-антиоксидантами, задумайтесь о судьбе бедолаг-ученых: 20 лет
назад молодой и задорный Дэвид Джемс решил избавить людей от старости, а
вот теперь опытный и потрепанный Дэвид Джемс пришел к тому, что даже то,
что было надежно известно в 90-х, оказалось под вопросом. Ну, еще лет
двадцать у него есть. Делайте ставки, успеет ли мой старый приятель
Дэвид Джемс победить старение до тех пор, пока старение победит его? И
меня, кстати, тоже…
Он, впрочем, не отчаивается: говорит, что наклевывается новая теория,
связывающая старение с чрезмерной активизацией репродуктивных механизмов
клетки, а разрушение теории Хармана называет «освежающим глотком чистого
воздуха». Кажется, его как ученого вполне устраивает такой итог научной
карьеры — доказать, что люди ни черта не понимали в том, как устроена
природа. По сравнению с гуманистическими целями, которые он высказывал
20 лет назад, это серьезный сдвиг в парадигме — ну, так ведь на то же и
старение.
