Медицина Москвы..

Москве оглядка не указ
Москва пошла своим путем. Пока Минздрав надувал щеки, а в регионах ломали голову, как имитировать модернизацию здравоохранения.
В столице решили не просто вовлечь частную медицину в мейнстрим здравоохранения – благодаря активности ФАС частная медицина привлекается к участию в программах ОМС уже достаточно широко по всей стране.
Москва решила предоставить врачам частных медицинских организаций помещения – на первых этажах жилых домов, т.е. действительно в шаговой доступности для граждан.
Почти как за рубежом. Но только «почти».
В чем шаг вперед? В том, что в общее дело включили частную медицину, а не по старой борозде – исключительно учреждения здравоохранения.
Но есть тут несколько сомнительных моментов.
И основной – это то, что частную медицину посадили на паек тарифов ОМС, на котором долго она не протянет даже под рубль в год за метр на условиях льготного арендного размещения. Потому что, во-первых, сохраняется изначальное неравенство по сравнению с учреждениями здравоохранения, которые владеют и пользуются всем не своим, не платя за это вообще. Во-вторых, в частных медицинских организациях в таких обособленных анклавах создаются условия, как в учреждениях здравоохранения, чтобы вымогать аналогичную мзду. В-третьих, подобно припискам в учреждениях здравоохранения, врачи в таких анклавах будут вынуждены «впаривать» что-то дополнительное за отдельную, весьма неумеренную плату, чтобы пациент обратился в частную медицинскую организацию, работником которой является этот врач.
Врач должен быть автономен, чтобы официальными договорными отношениями быть связанным со всеми остальными участниками лечебно-диагностического процесса.
Перспективным зерном в московской инициативе является создание пула объектов здравоохранения, т.е. принадлежащих государству площадок, на которых врачи могли бы делать свое дело. Но при этом такие площадки должны быть свободно арендуемыми. Размер аренды и прочие льготы – это вопрос не предоставления таких площадок, а оплаты деятельности врачей за счет средств граждан или государственной казны.
Об этом уже писалось (Тихомиров А.В. Социально-ориентированная рыночная реформа здравоохранения. – М.: ЮрИнфоЗдрав, 2007. – 234 с.). Системообразование нового здравоохранения будет неизбежно основано на управлении объектами здравоохранения, имуществом и финансами, а не на управлении субъектами – учреждениями здравоохранения, как сейчас.
И, конечно, здесь встанет немало проблем – от порочности самой системы ОМС с ее немыслимыми тарифами до механизма участия граждан в голосовании государственным рублем за свой выбор врача. Но честь и хвала московскому руководству здравоохранения, что знакомство с указанными наработками позволило начать с малого, хотя бы и не во всем так, как следовало бы.
В связи с этим – еще одна важная деталь, возможно, ускользающая от внимания. Московское руководство здравоохранения (по крайней мере, в этой части) меньше всего прокламирует «государственно-частное партнерство».
Парнерство — это когда двое (трое, пятеро, много) объединяются в отношениях с определенным или неопределенным кругом третьих лиц. Например, сообща решают продавать помидоры (томографы, услуги, не суть). Будучи в одной лодке. Против всех тех, которые этот товар покупают.
Иными словами, партнеры охвачены общими интересами (в данном случае — сбыть товар), а все остальные являются для них контрагентами, приобретателями этого товара. Все просто — по общности или противоположности интересов. Общие интересы (сбыть товар и получить его оплату) — партнеры; противоположные интересы (либо сбыть товар и получить его оплату, либо поступиться денежкой и приобрести товар) — контрагенты.
Ну, и какое партнерство может быть между бизнесом (который продает товар) и государством (которое платит за этот товар)? А кто те третьи лица, которые становятся контрагентами партнеров — это граждане, общество?
В той схеме, в модели Семашко, в которой мы до сих пор существуем, и без партнерства средства государственной казны распределяются для освоения в замкнутом круге бюджетного процесса между их распорядителем (например, фондом ОМС) и получателем (учреждениями здравоохранения). Без всякого партнерства в свое время в этот процесс паразитически встроились частные медицинское страховые организации. А теперь предлагается под аналогичный паразитизм подвести идеологическую базу — государственно-частное партнерство.
Участие частной медицины в контрагентских отношениях с государством, оплачивающим оказываемые ею услуги гражданам – не партнерство.
// Комментарий:
Как нам обустроить ГЧП
В недавнем материале здесь же государственно-частное партнерство преподносится как чуть ли не панацея: в Швеции, в Австралии, в Великобритании… А где-нибудь, кроме постсоветских государств, есть учреждения здравоохранения как основанные на несобственном имуществе организации? А кто-нибудь из этих стран имел выгодный опыт азартных игр бизнеса с государством в здравоохранении? А приватизация и допуск бизнеса к управлению медицинскими активами государства — это одно и то же? Про то, что к государственно-частному партнерству это не имеет никакого отношения, полагаю, говорить излишне. На аналогичной логике законодательный проект концессионных соглашений пока, с 2005 года, нашел в здравоохранении только одного альтернативно-одаренного потенциального квази-инвестора, да и тот, поскольку не слышно иного, много думает.
Не мараясь подобными сказаниями о ГЧП, руководство московского здравоохранения просто сделало шаг в правильном направлении. Будут ли последующие шаги правильными, обоснованными и логичными – покажет время. А пока – это беспрецедентный вызов Рахмановскому переулку и всему Замкадью.

Tags:

Комментариев пока нет.

Добавить комментарий


About Беркегейм Михаил

Я родился 23 ноября 1945 года в Москве. Учился в школе 612. до 8 класса. Мама учитель химии. Папа инженер. Я очень увлекался химией и радиоэлектроникой. Из химии меня очень увлекала пиротехника. После взрыва нескольких помоек , я уже был на учете в детской комнате милиции. У меня была кличка Миша – химик. Из за этого после 8 класса дед отвел меня в 19 мед училище. Где меня не знали. Мой отчим был известный врач гинеколог. В 1968 году я поступил на вечерний факультет медицинского института. Мой отчим определил мою профессию. Но увлечение электроникой не прошло, и я получил вторую специальность по электронике. Когда я стал работать врачом гинекологом в медицинском центре «Брак и Семья» в 1980 году, я понял., что важнейшим моментом в лечении бесплодия является совмещение по времени секса и овуляции. Мне было известно, что овуляция может быть в любое время и несколько раз в месяц. И самое главное, что часто бывают все признаки овуляции. Но ее не происходит. Это называется псевдоовуляция. Меня посетила идея создать прибор надежно определяющий овуляцию. На это ушло около 20 лет. Две мои жены меня не поняли. Я мало времени уделял семье. Третья жена уже терпит 18 лет. В итоге прибор получился. Этот прибор помог вылечить бесплодие у очень многих женщин…