Одно из старейших учреждений страны – столичный Гематологический научный центр Минздрава (ГНЦ), что в Новом Зыковском проезде — испытывает непростые времена. За последние два года из Центра уволились сотни человек, в числе которых — научные сотрудники, врачи, медсестры и санитарки. О сегодняшней ситуации в Центре МедНовостям рассказали заместитель генерального директора ГНЦ по научной работе – директор НИИ переливания крови имени А.А. Богданова, член-корреспондент РАМН Владимир Матвеевич Городецкий и заведующий отделом заготовки крови и ее компонентов НИИ ПК ГНЦ, кандидат медицинских наук Микаел Жерайрович Алексанян.
*Владимир Матвеевич, расскажите, пожалуйста, что же происходит в
Гематологическом научном центре? *
Городецкий В.М. В конце апреля 2011 года создатель Центра и его первый директор, академик РАН и РАМН Андрей Иванович Воробьев покинул свой пост из-за болезни. После него директором был назначен академик РАМН Валерий Григорьевич Савченко, который за прошедшие два года под предлогом модернизации и реструктуризации учреждения уволил ведущих специалистов (только докторов и кандидатов медицинских наук ушло около 20). По его инициативе были закрыты или расформированы такие лаборатории и клинические подразделения, как отделение химиотерапии лейкозов и эритрона, лаборатория гемоцитологии, лаборатория генной инженерии, лаборатория клинической иммунологии, лаборатория комплексной переработки плазмы, радиоизотопная лаборатория, лаборатория функциональной морфологии гемобластозов. И это далеко не полный перечень!
Ликвидировано даже новое направление – отделение по изучению состояния системы свертывания и сосудистой стенки при инсульте и неврологических заболеваниях. Все это сделано без какого-либо обсуждения на ученом совете! Я не знаю, как назвать происходящее, кроме как разгромом того ГНЦ, который в течение двух с половиной десятков лет создавал Андрей Иванович Воробьев. Другого многопрофильного центра клинической гематологии, трансфузиологии и интенсивной терапии, имеющего собственное пилотное производство препаратов свертывания крови, собственный отдел по заготовке компонентов крови, производство контролирующих свертывание крови реагентов в стране нет.
В институте переливания крови, которым я руковожу последние десть лет, раньше было 13 лабораторий. 28 февраля, когда я был в отпуске, Валерий Савченко подписал два приказа, согласно которым из состава института выведены семь лабораторий, имеющих отношение к переливанию крови. При этом шесть лабораторий, лишь косвенно относящихся к проблемам производственной и клинической трансфузиологии (виварий, фармакологии гемостаза, две контрольных лаборатории) остались в структуре НИИ. Да и сам институт теперь отсутствует в уставе Центра, хотя остался в штатном расписании.
Таким образом, если называть вещи своими именами, известный всей стране НИИ переливания крови, созданный решением Совета Труда и Обороны в 1926 году, ликвидирован. Вместо него создан отдел процессинга клеток крови и криоконсервирования, которым руководит ранее никогда не занимавшийся трансфузиологией человек.
Алексанян М.Ж.: В отделе заготовки крови и ее компонентов в течение почти сорока лет не было капитального ремонта. В прошлом году долгожданный ремонт начался, и даже в этих условиях отдел исправно обеспечивал компонентами крови 270-коечную клинику. Теперь его ликвидировали, а мне предложили вакантные должности буфетчицы, сестры-хозяйки, дежурного гематолога или анестезиолога. Я считаю это издевательством.
Городецкий В.М.: Мне же администрация предложила изменить название должности: из «заместителя гендиректора по научной работе — директора НИИ переливания крови» меня попросили стать «заместителем директора по научной работе по проблемам трансфузиологии». А это означает, что институт переливания крови со временем полностью исчезнет. Я с этим категорически не согласен! Сегодня институт нужен стране не только как элемент истории, которым она вправе гордиться, но и как действующий научно-методический центр клинической и производственной трансфузиологии. Он вполне способен содействовать развитию этой отрасли здравоохранения, которая имеет и немалое оборонное значение.
*Почему из Центра увольняются сотрудники? Из-за низкой зарплаты? *
Городецкий В.М. Я бы не сказал, что уровень заработной платы –основная причина ухода многих специалистов. Буквально недавно уволились два ведущих хирурга, и я уверен, что они ушли не из-за уровня заработной платы. В Центре изменилась атмосфера – теперь люди боятся высказать свое мнение. Например, генеральный директор публично пообещал учесть при аттестации не понравившиеся ему одобрительные аплодисменты, прозвучавшие на утренней конференции. И как работать в таких условиях?
Из-за сокращения количества сотрудников средняя заработная плата в Центре выросла и сейчас составляет 27 тысяч рублей. Однако она увеличилась не так, как того ожидали. Я могу быть не совсем точным, но мне кажется, что излишне высоки оклады у сотрудников административно-хозяйственной части. Например, зарплата бухгалтера не должна быть выше, чем зарплата заведующего отделением.
*Как Вы думаете, эти реформы могут быть обусловлены приказом сверху?
Какова, на Ваш взгляд, логика проводимой оптимизации работы Центра?*
Алексанян М.Ж. Эти реформы не могут быть спущены или навязаны сверху.
Это инициатива нынешнего директора, никакой логики в этом нет. Генеральный директор объясняет свои реформы, а по сути разгром ГНЦ, необходимостью омоложения кадров. Тем не менее, происходящее сейчас разрушение Центра никакого отношения к возрасту его сотрудников не имеет: многим из тех, кто был вынужден уволиться за последние два года, далеко до пенсии. Мне 53 года. Я недавно апробировал докторскую диссертацию, и мне предложено уйти. Где же логика обновления и омоложения? Да и раньше ГНЦ был одним из самых «молодых» среди институтов Академии медицинских наук.
Чего Вы добиваетесь?
Городецкий В.М. Мы настаиваем на возврат в устав Центра двух институтов: НИИ переливания крови и клинической гематологии и НИИ интенсивной терапии и трансплантации костного мозга. Приказ Минздрава СССР номер 1517 от 27 декабря 1987 года, по которому Центральный НИИ гематологии и переливания крови был реорганизован в Гематологический научный центр, предусматривал наличие в создаваемом Центре этих институтов. Его авторы – бывший министр здравоохранения СССР Е.И.Чазов и бывший министр здравоохранения РФ А.И. Воробьев – два выдающихся врача страны – сделали немало, чтобы ГНЦ существовал в составе двух институтов, у каждого из которых были свои права и обязанности.
Мы хотим восстановить расформированные лаборатории, дайте нам возможность работать. За 25 лет работы А.И.Воробьева на посту директора не было такого количества проверок, жалоб и скандалов. За последние же два года мы не вылезаем из проверок, больные пишут жалобы, а сотрудники боятся, что их уволят.
Алексанян М.Ж. Мы не согласны с проводимой кадровой политикой. Например, заместитель генерального директора по управлению персоналом Прусова Людмила Николаевна, ранее работавшая в нефтяной промышленности, считает, что, сокращая персонал, она добивается повышения эффективности работы. Однако в медицине это далеко не так. Уменьшение количества врачебного, научного и младшего персонала достаточно быстро приводит к ухудшению оказания медицинской помощи, особенно при таких тяжелых заболеваниях, которые лечат в нашей клинике.
Городецкий В.М. В одном из своих интервью Валерий Григорьевич Савченко сказал, что хочет «построить свой Принстон». Почему его надо строить на руинах разгромленного ГНЦ? Зачем нам это эпигонство? Почему-то французы построили свою Сорбонну, в США – свой Гарвард.
А мы уже построили первый в мире институт переливания крови, который за четверть века успешной работы добился признания. Среди достижений НИИ — разработка новой трансфузионной тактики терапии острой массивной кровопотери в акушерстве, благодаря которой материнская смертность в России снизилась больше чем в два раза, а в Москве – больше, чем в 2,5 раза. На основе разработанной командой ГНЦ новой схемы лечения краш-синдрома (синдром длительного сдавления) наши врачи оказывали помощь пострадавшим при землетрясении в Армении – и не было ни одной ампутации конечностей! Никто, кроме нашей команды, этого делать не умел. Позже по просьбе американских врачей мы поделились этой технологией с ними.
В институте была разработана тактика обеспечения трансфузионными средами при чрезвычайных ситуациях (Чернобыль, Нефтегорск, Беслан, Армения, катастрофа под Уфой); созданы системы интенсивной терапии и специфического реанимационного пособия в условиях глубокого подавления костномозгового кроветворения, позволившей существенно интенсифицировать противоопухолевую химиотерапию. Опираясь на такую лечебную базу, реализовали разработанную группой наших сотрудников принципиально новую тактику терапии и вылечивания лимфомы Беркитта, ряда лимфосарком разных органов, четвертой стадии лимфогрануломатоза. Были использованы имеющиеся медикаменты в оригинальных модификациях известных программ лечения ряда опухолей — эта работа сделана впервые в мире.
Валерий Григорьевич Савченко в этих работах не участвовал. У него было свое направление – кооперативные исследования в гематологии, организация трансплантации костного мозга, разработка тактики терапии лейкозов у беременных. И мы ни в коем случае не противопоставляем эти работы. Все перечисленное – работа ГНЦ!
И все это надо забыть ради мифического «Принстона». Зачем? У нас нет ответа на этот вопрос. Мы выступаем за сохранение и развитие отечественной школы гематологии и трансфузиологии, созданной Андреем Ивановичем Воробьевым, продолжателем школы А.Н. Крюкова и И.А. Кассирского. Савченко, по-видимому, с этим не согласен. Два года его деятельности на посту директора ничего положительного не дали. Пришла пора делать выводы.
Беседовала Наталья Журавлева.