Мое первое столкновение с французской медициной произошло в июне прошлого года, когда для заключения брака в мэрии потребовали справку о прохождении медицинских анализов.Мое первое столкновение с французской медициной произошло в июне прошлого года, когда для заключения брака в мэрии потребовали справку о прохождении медицинских анализов. Это обязательно во Франции для всех. Нужно сдать анализ крови на СПИД, на группу крови и резус-фактор, на rubeole и toxoplasmose, медик может направить на гинекологический осмотр, он задает вопросы о наследственных и перенесенных заболеваниях, были ли травмы, переливания крови, хирургические операции. То есть вопросы и анализы, которые позволяют узнать, нет ли риска заражения для будущего супруга и будущих детей.
В лаборатории медицинских анализов меня, привыкшую к рядовым российским поликлиникам, поразило то, что открыта она целый день с 7 утра до 19 часов вечера, за исключением обеденного перерыва, в ней нет очереди, туда не надо бежать с утра пораньше, да еще отпрашиваться с работы, чтобы успеть до 9. Там каждую пробирку не затыкают ватой, а закрывают разноцветными крышечками. Вату после взятия крови приклеивают лейкопластырем, а для еще одного деликатного анализа не нужно нести вымытую майонезную банку — дадут маленькую пластмассовую баночку… Все это мелочи, может быть.
В августе 2001 я узнала, что у нас будет ребенок. Клинику и врача мы выбрали в пригороде Парижа, который называется Бру (мужу порекомендовала коллега). Хотя мне 33 года, меня никто не назвал «пожилым первородком». Так как здесь есть возможность выбора любого врача, клиники или лаборатории на всей территории Франции, естественно «держатся» за каждого клиента и отношение очень уважительное. Все дорожат репутацией.
Мне были назначены четыре УЗИ. Во Франции эти аппараты лучшие в мире, уже у пятимесячных плодов отчетливо видны пальцы, губы… Так мы узнали, что у нас будет мальчик (в чем почему-то и не сомневались, для девочки не подбирали даже имя; это известие немного огорчило нашу французскую бабушку — у нее теперь четыре внука и ни одной внучки). Беременность прошла без токсикоза и без особых проблем. Лишь была усталость и сонливость на первых месяцах (хорошо, что не работала и могла полдня спать), а потом небольшая анемия, которая легко вылечилась препаратом железа. Так как у меня отрицательный резус-фактор, пришлось каждый месяц сдавать кровь на антитела, и конечно, все остальные анализы, которые положены беременным. Например, риск рождения ребенка с синдромом Дауна у нас был минимальный (1:4250). К концу беременности я набрала лишь 8 кг, чувствовала себя отлично, даже работала в саду. В клинике проводились курсы подготовки к родам, где обучали правильному дыханию, водили в родильное отделение, рассказывали, какие анализы берут сразу у новорожденных, была встреча с педиатром, анестезиологом. Во Франции более 70% женщин рожают с обезболиванием (это добровольно). Кроме того, раз в месяц на дом ко мне приезжала женщина из Центра защиты материнства и детства, она измеряла давление, слушала сердце ребенка, давала разные советы.
У меня схватки начались 24 апреля в 23 часа, в час ночи муж отвез меня в клинику. Там с час снимали и записывали аппаратом показания величины схваток и сердцебиения ребенка, автоматически раз в 15 минут давление. Потом сказали, что первые роды длятся долго, мне сделали обезболивающий укол, и я спокойно спала до утра. Утром 25 апреля опять стали ощущаться схватки, ждали до 13 часов, когда они будут интенсивнее, потом повезли в палату, где рожают (одна женщина, конечно). Здесь опять с час снимали показания, я лежала вся в проводах (на мониторе мое сердцебиение, опять величина схваток и сердцебиение ребенка — они записывались на бумаге, опять давление). Потом ввели капельницу, чтобы поднять давление (обезболивание его снижает), и вторую, чтобы стимулировать схватки. Потом сделали эпидуралку (обезболивание). Схваток я больше не ощущала часа три, до самого последнего момента. Где-то полчаса было больно. Мне сделали небольшой разрез — на три сантиметра. Насколько я поняла, при первых родах здесь всех разрезают, потому что разрывы заживают намного хуже, чем разрезы (потом разрез неплохо лечили). Николя родился довольно быстро, потому что маленький: рост 49 см, вес 2750 гр. — и потому что у меня хороший пресс (до сих пор сказываются занятия гимнастикой три года в детстве). Роды принимал тот же врач, у которого я наблюдалась (большинство врачей во Франции — мужчины).
Мой муж присутствовал при родах, хотя сначала мы не планировали. Накануне я получила письмо из США, где женщина рассказывала о своих родах, что муж присутствовал, и как ей очень помогло. Это письмо все решило, теперь он всем повторяет, что это было самое удивительное зрелище, что он видел, и что он потрясен. Мне также было легче, что он рядом. А вообще большинство пап здесь присутствуют при родах, анализы им никакие сдавать не надо (как прочитала в одном рассказе о родах в России). Папа надевает одноразовый стерильный халат и бахилы, а если хочет уйти попить кофе, к примеру, их выбрасывает, вернувшись, берет новые.
Первую ночь ребенок ночует отдельно от мамы, чтобы она отдохнула, а потом с ней в палате. Палаты одноместные и двухместные, я выбрала в двухместную, чтобы было с кем поговорить. Посещать могут в любое время все, кто хочет. Причем никаких инфекций и болезней, хотя никто не переодевается в халаты. Если нет патологий, в клинике держат 5 дней. Ты сама занимаешься ребенком, а тебя учат, первый раз его моют, а ты смотришь, потом моешь под присмотром и т.д. Домой мы приехали полностью подготовленными… Отцам дают 14-дневный оплачиваемый отпуск (причем нет разницы, расписывались люди в мэрии или нет, живут в свободном союзе — во Франции это очень распространено).
Я рожала в частной клинике, но особой разницы с государственной больницей нет, уход чуть хуже, но больше аппаратуры для патологических родов, например. Многие выбирают для родов государственную больницу.
Для беременных все анализы, стоимость лекарств, которые прописал врач, роды, содержание в клинике, а также визиты к педиатру и прививки для новорожденных на 100% оплачивает госкасса. Мы заплатили лишь за телефон и телевизор, которыми я пользовалась в палате. Во Франции не принято врачей и медсестер благодарить шоколадками, деньгами и подарками…
При выписке дали «подарок к рождению»: несколько неплохих книжек о первом годе жизни ребенка, журналы для родителей, памперсы, салфетки разных фирм, пробники кремов, шампуней для детей… Следующий подобный подарок присылают по почте, когда ребенку исполнится три месяца.
Сына мы назвали Николя-Ришар (в честь отца мужа) — Пьер (в честь моего дедушки). Здесь детям дают три имени, но зовут по первому. Раз в две недели мы ходим в Центр защиты материнства на встречу с другими мамами и беременными, которые хотят кормить грудью детей. Там дают очень полезные советы, мамы делятся своим опытом (лично мне очень помогли два: купать сына вечером, чтобы быстрее успокоился, и ночью не менять памперс, чтобы быстрее снова уснул). За месяц Николя поправился на килограмм.
Вообще, у меня не осталось отрицательных воспоминаний ни о беременности, ни о родах. Спасибо Франции. Лишь почитав рассказы мам в России, я обратила внимание на пандусы при входе в практически любой магазин или контору, на снижения тротуара перед пешеходными переходами, на столы для пеленания в туалетах. К слову, с рождением каждого ребенка родители платят меньше налогов, особенно существенно меньше с рождением третьего…
В заключение добавлю, что такое заботливое отношение государства, направленное на повышение рождаемости, дало отличные плоды: с 2000 года во Франции настоящий бэби-бум. На днях мне позвонила знакомая и пожаловалась, что в государственных больницах Парижа места расписаны до Нового года (сейчас — май). Ей рожать в ноябре, и придется искать частную клинику в пригороде, ездить туда на электричке.
Влада, vlada68@yandex.ru.
11.6.2002