Антибиотики: принимать нельзя запретить

Первый антибиотик был открыт еще в 1929 году, а с середины прошлого века антибиотики прочно вошли в нашу жизнь. Врачей буквально захлестнула эйфория — как же, наконец-то найдена панацея от огромного количества заболеваний, вызванныхбактериальными инфекциями. Однако прошло не так уж много времени с тех пор — всего лишь одна человеческая жизнь, а врачи по всему миру бьют тревогу. Панацея оказалась ловушкой,Первый антибиотик был открыт еще в 1929 году, а с середины прошлого века антибиотики прочно вошли в нашу жизнь. Врачей буквально захлестнула эйфория — как же, наконец-то найдена панацея от огромного количества заболеваний, вызванныхбактериальными инфекциями. Однако прошло не так уж много времени с тех пор — всего лишь одна человеческая жизнь, а врачи по всему миру бьют тревогу. Панацея оказалась ловушкой,
в которую себя загнало человечество. Антибиотики: за и против Рано или поздно любой вид бактерий сможет выработать устойчивость к любому антибактериальному препарату.
О проблемах антибиотикорезистентности ведущие эксперты в области антимикробной терапии говорили 12 октября на пресс-конференции «Устойчивость к антибиотикам: чем лечиться завтра?».
Хотели как лучше, а получилось как всегда Как и с некоторыми другими новыми средствами — будь то стволовые клетки или возможность генетической модификации, в отношении антибиотиков была допущена классическая ошибка. Не были сделаны долгосрочные прогнозы их применения — хотя бы на несколько десятков лет. Сегодня же при существующих масштабах применения антибиотиков врачи с уверенностью говорят об экологической катастрофе, опасность которой равносильна ядерной угрозе.
Человек сам усиливает проблему резистентности. Антибактериальные препараты активно используются в сельском хозяйстве — это и выращивание скота, и ветеринария, и рыбное хозяйство. Антибиотики можно купить в любой аптеке и без рецепта. Повсеместное применение антибиотиков по сути меняет окружающий нас мир.
Удивительно, но масштабы заболевания некоторыми бактериальными инфекциями, которые еще несколько десятков лет назад успешно лечились антибиотиками, вовсе не уменьшились, а напротив, даже выросли. Например, по словам профессора кафедры госпитальной терапии 2 лечебного факультета ММА им. И.М. Сеченова С.В. Яковлева, с середины 90-х годов летальность от пневмонии начала расти, хотя до повсеместного введения антибиотиков нередко встречались даже случаи самоизлечения. Именно бесшабашное применение антибиотиков стало причиной возникновения новой формы воспаления органов брюшной полости — третичного перитонита. И уже сейчас существуют инфекции, вообще устойчивые ко всем известным антибиотикам. Заведующий курсом анестезиологии и реаниматологии кафедры факультетской хирургии лечебного факультета РГМУ, профессор Б.Р. Гельфанд заявил, что только от сепсиса сейчас погибает больше людей, чем от ишемической болезни сердца. При этом государственные программы по борьбе с той же ИБС есть, а для сепсиса таких программ не существует, хотя лечение больного с заражением крови значительно дороже, чем человека с ИБС.
Волшебная таблетка
За время изучения антибиотиков количество открытых природных веществ с антимикробными свойствами приблизилось к двадцати тысячам, однако более 99 процентов открываемых антибиотиков бракуется из-за их токсичности или из-за того, что новое вещество не выдерживает конкуренции с уже существующими и используемыми в медицине. Однако и из оставшихся полутора сотен врачи на данный момент могут использовать в лучшем случае десяток.
Доктора в нешуточной панике — есть вероятность, что скоро просто нечем будет лечить людей. Способность микробов приобретать устойчивость к антибиотиками ведет к тому, что список употребляемых препаратов сокращается буквально на глазах.
Но и сами врачи вносят свою лепту в формирование антибиотикорезистентности. Например, по словам Главного инфекциониста, академика РАМН В.В. Малеева, считается, что СПИД ни в коем случае нельзя лечить одним лекарством, следует назначать не менее трех различных препаратов, при туберкулезе не менее четырех, а при гепатите не менее двух. Т.е. должно применяться комплексное лечение. У нас же зачастую врач довольствует назначением единственного антибактериального средства, к которому микробы успешно приспосабливаются. Бич даже самых современных больниц — госпитальная инфекция. Но вероятность инфицирования человека, пострадавшего в автомобильной аварии, будет намного ниже, если его вовремя доставят в клинику, в которой соблюдаются все правила дезинфекции — ситуация, увы, нечастая для наших реанимаций. Та же ситуация с самолечением, когда человек обращается к врачу, доведя себя до кризисного состояния. Кроме того, у нас нет практики брать сразу при поступлении в больницу выделения больного человека на посев. А ведь эта мера позволила бы назначить именно те препараты, которые давали бы максимальный эффект.
«Дайте мне таблеток…, и побольше, побольше…» Известно, что народ у нас самостоятельный, начитанный и приученный выживать в любых условиях. Большинство россиян в случае болезни идет не к врачу, а в аптеку, где и затаривается лекарствами на свой страх и риск, ориентируясь на гремучую смесь познаний, почерпнутых из нечастых встреч с врачами, рекламы, советов друзей и бабушкиных рецептов. И антибиотики в домашней аптечке есть сегодня у каждого. Не задумываясь о разнице между вирусной и бактериальной инфекцией население при малейшем подъеме температуры начинает глотать антибиотики. Нередко препарат употребляют и вовсе в качестве профилактики.
В качестве примера можно вспомнить историю с сибирской язвой, разосланной в письмах на территории США. Тогда заболел 21 человек, 5 из которых умерло. Но в течение двух месяцев после этого случая больше 30 тысяч обывателей в целях профилактики употребляли рекомендованный врачами антибиотик. Масштабы потребления были таковы, что препарат закончился на прилавках и американцы дополнительно закупали его у производителя. Врачи утверждают, что в результате такой профилактики могло погибнуть больше человек, чем во время инцидента с сибирской язвой.
Впрочем, за примерами можно далеко не ходить. Гентамицин — сильный антибиотик, который не надо принимать часто и в больших дозах, в Америке является препаратом почти реанимационного назначения. А в Москве он продается в аптеках и в силу своей дешевизны весьма популярен. В итоге резистентность к гентамицину в Москве достигает 40 процентов.
Принимать нельзя запретить
Сейчас по России отслеживаются показатели резистентности по регионам. Это значит, что в Москве при пневмонии доктор должен выписывать больному один препарат, на Камчатке другой, а в Алтайском крае третий. Такой контроль проводится постоянно, и результаты его публикуются в научных статьях. Но единой системы контроля и управления антибиотикорезистентностью по всей России не существует.
Врачи с грустью говорят о том, что наше правительство не оценивает масштабы катастрофы, хотя во многих развитых странах правящие круги давно озаботились этой проблемой. Например, в Англии в Палате лордов есть специальный комитет, который занимается антибиотиками, а в Западной Европе проблема резистентности не сходит со страниц глянцевых журналов. Масштабность проблемы характеризует и то, что Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) разработала документ под названием «Глобальная стратегия ВОЗ по сдерживанию резистентности».
Следует понимать, что антибиотикорезистентность существовала всегда, ведь собственно антибиотики — это продукты жизнедеятельности бактерий. Поэтому полностью резистентность уничтожить невозможно, но можно научиться как-то с ней существовать. Речь идет о сдерживаемости этого процесса, об управлении резистентностью. Срок жизни пока еще эффективных препаратов зависит от того, насколько мы правильно мы подойдем к их использованию.
Автор: Юлия Нестерова
Источник: Mednovosti.ru

Комментариев пока нет.

Добавить комментарий


About Беркегейм Михаил

Я родился 23 ноября 1945 года в Москве. Учился в школе 612. до 8 класса. Мама учитель химии. Папа инженер. Я очень увлекался химией и радиоэлектроникой. Из химии меня очень увлекала пиротехника. После взрыва нескольких помоек , я уже был на учете в детской комнате милиции. У меня была кличка Миша – химик. Из за этого после 8 класса дед отвел меня в 19 мед училище. Где меня не знали. Мой отчим был известный врач гинеколог. В 1968 году я поступил на вечерний факультет медицинского института. Мой отчим определил мою профессию. Но увлечение электроникой не прошло, и я получил вторую специальность по электронике. Когда я стал работать врачом гинекологом в медицинском центре «Брак и Семья» в 1980 году, я понял., что важнейшим моментом в лечении бесплодия является совмещение по времени секса и овуляции. Мне было известно, что овуляция может быть в любое время и несколько раз в месяц. И самое главное, что часто бывают все признаки овуляции. Но ее не происходит. Это называется псевдоовуляция. Меня посетила идея создать прибор надежно определяющий овуляцию. На это ушло около 20 лет. Две мои жены меня не поняли. Я мало времени уделял семье. Третья жена уже терпит 18 лет. В итоге прибор получился. Этот прибор помог вылечить бесплодие у очень многих женщин…